Ремесло государя - О`Санчес

– К– какой еще охо… Ты… Вы, сударь, позволяете себе лишнее. И я не потерплю…

– Брось, Ломни, причем тут лишнее? Здесь на долгие локти вокруг ни одного чужого уха. Ты дворянин и я дворянин – мы оба знаем, что такое честь воина. Неужели ты думаешь, что я бы поднял все эти вопросы в присутствии посторонних?

Ломнери Флан, тем временем, хотя бы внешне, уже оправился от потрясения, привычная наглость и уверенность в собственных силах вернулись к нему.

– Ах, честь? Добрый честный Керси! Мало того, что человек, именующий себя дворянином, взял на себя неприглядную роль соглядатая, так он еще предлагает оболганному им человеку признаться в подлых преступлениях? Даже презренный ростовщик, в сравнении с выбранным тобою, Керси, ремеслом…

Керси кротко улыбнулся и точно выбранным жестом прервал негодование своего собеседника. И Ломнери Флан охотно послушался, ибо ему очень нужно было передохнуть, преодолеть оглушенность и растерянность, собраться с мыслями, с силами…

– Ради богов, позволь, я перебью. Во-первых: неприглядную роль сбира поручил мне прямым приказом не кто иной, как его Высочество, наследник престола принц Токугари. Причем – во имя Империи! Высшая доблесть воина – такой приказ исполнить.

– Ах, вон как? А во-вторых?

– А во-вторых… друг мой Ломни… а во-вторых… Какое подлое преступление ты имеешь в виду? Разве, упомянув порошок розового цвета, я обвинил кого-то в каких-то преступлениях? Тем более подлых?

Только что Ломнери был бледен от ярости и страха, теперь же, угодив в расставленную ловушку, он покраснел от стыда. Лоб, щеки, и даже кончик широкого мягкого носа стали пунцовыми… И все же он набрался духу и попытался парировать нанесенный удар.

– Мой дорогой! Во имя Империи – приказы так запросто не отдаются! Да еще тайные, да еще с самого верха. Любой, кто поумнее нафа или горуля, догадается, что речь идет о страшном преступлении.

– Бесспорно. Да только о приказе «во имя Империи» ты узнал от меня чуть позже, чем я от тебя о «подлом преступлении».

Ломнери Флан окончательно взял себя в руки. Все-таки, он, Керси, правильно его оценил: истинный воин. Может, чуть простодушнее, чем следовало бы…

– Хорошо, друг мой Керси. Не скажу, что ты меня убедил, но я понял ход твоих рассуждений. Что дальше-то?

– Дальше? Дальше я бы хотел узнать: ты ли добавлял масло семян ясеня в вино, или это делал кто-то другой?

Ломнери задумался, и эта его задержка с ответом как нельзя более четко подсказала Керси правду.

– Ясно. Не ты, а та, которая подбила тебя на сообщничество. Пресветлая княгиня Денарди.

– Ложь.

– Это как ты себе хочешь думай и говори, Ломни. У тебя свои взгляды на жизнь, у меня свои. Хочешь рыцарское предложение?

– Слушаю.

– Ты насмея… Гм… Нет, я насмеялся над тобою за промахи в стрельбе – и ты вызвал меня на дуэль.

– Дуэль?

– Именно. Победитель огребет полною мерой затрещин от его светлости, но, скорее всего, останется жив… еще некоторое время.

– Любопытно.

– Взамен, победитель обязуется сохранить тайну в прежних ее пределах. То есть, либо вы с княгинею, либо мы с принцем. Идет?

Лицо Ломнери утратило красноту, как до этого бледность, и он ухмыльнулся совершенно по-прежнему:

– А как же твой приказ, данный тебе лично его Высочеством? Если ты его не выполнишь? Который «Во имя Империи?»

– Да так. Во-первых, честь хотя бы сохраню, а во-вторых – моя душа, там, в объятиях богов, будет надеяться на твою честь, ибо судьба империи, трона – важнее в сто тысяч раз, нежели все наши обиды и спеси вместе взятые. Понял, да? Останешься жив – не повторяй впредь подобного – и моя душа и ты будем квиты. Если же я останусь в живых – я обрету правоту своей чести и позабочусь о чести некоей сударыни, имя которой я готов забыть сразу же, как только все разрешится.

– Подходит. Начнем? – Ломнери Флан отбросил в сторону лук, совершенно не заботясь о чистоте и сохранности дорогого фамильного оружия. Меч из-за его спины словно сам собою подпрыгнул, высвобождаясь из ступенчатых ножен, длинная рукоять его мягко легла в ладони, гардою поближе к правой, навершием к левой.

– Да, Ломни, ты опять прав, пора начинать. Но… сугубо для справедливости единой… Клянусь – это мне только для отчета… Княгиня – масло, ты – порошочек, а третий слой – кто бормотнул? Из фрейлин Её Величества?

– Нет. Тоже я. Когда из погребов несли вино, я как раз дежурил и, под видом догляда… заклинание-то простенькое, безвредное, почти ничем не отличается от охранного против древоточцев… Не в тот раз, так в другой получилось бы – его Высочество пьет разборчиво, почти всегда один и тот же набор вин.

Вот теперь все стало на свои места! У Керси словно пелена с глаз упала! И сразу же сложнейший внутридворцовый заговор, с целью свержения существующей династии в пользу одной из боковых ее ветвей, ужался до смешного, превратившись в месть униженной любовницы, этой вздорной и взбалмошной дурехи Денарди, помешанной на собственной неотразимости. Кара виновным та же – усекновение головы, однако уровень злоумысла несопоставим…

– И зачем тебе это понадобилось, Ломни? Клянусь, я никому, кроме его Высочества не скажу?

– Надеюсь, что и ему не скажешь. В любом случае: не получилось – и ладно, проживет она и без приворотной любви, не буду ей больше помогать… А попади все на место – кто потом спросит, почему у его Высочества вновь любовные предпочтения поменялись? Обычное дело для мужчины.

Ломнери Флан вытянул далеко вперед свой двуручный меч с приподнятым острием, выставил вперед правую ногу, как бы показывая, что ожидает атаки справа и не удержался, щегольнул: сверкающая сталь ужалила пространство – и на землю бесшумно упала перерубленная пополам стрекоза.

– Неплохо, Ломни. Стрекозка, небось, проснуться не успела. Уверен, ты бы и по летней не промазал!

– Чихать мне на твои насмешки, доставай клинок! А то не посмотрю, что товарищ – и раскрою на шесть кусков. Давай, Керси!

– Ты бы рукава сперва подтянул, не то рукоять запутается. – Керси мешкал, пытаясь ворчанием и подколами выиграть время. Последние слова Ломнери Флана ошеломили его не менее предыдущих: оказывается, в довершение ко всем глупостям и несообразностям, этот влюбленный болван участвовал в маленьком заговоре вслепую, злоумышляя не на жизнь престолонаследника, а на рассудок его, он думал, что подбавляет не яд, а приворотное зелье!.. Боевой пыл немедленно угас; о, если бы удалось убедить его Высочество в этой вновь открывшейся истине! Тогда Ломнери вполне даже может избежать одновременно и смерти, и бесчестья… Как тут быть… скорее думай…

– Считаю до трех! И рублю на шесть маленьких Керсиков!